Очаровательный, необыкновенный дом:
архитектурные детали усадьбы «Рождествено»
“
Теперь это был очаровательный, необыкновенный дом. По истечении почти сорока лет я без труда восстанавливаю и общее ощущение, и подробности его в памяти: шашечницу мраморного пола в прохладной и звучной зале, небесный сверху свет, белые галерейки [...].
7 ноября 2022 Музей-усадьба «Рождествено» отмечает 65 лет с даты основания. Музей собирает и хранит память с 1957 года. С ноября 1974 года усадебный дом, последним владельцем которого стал писатель Владимир Набоков, стал домом для музея.
Многочисленные детали внешнего и внутреннего облика здания складываются в единый образ, который формирует наши ощущения, создаёт «атмосферу», которую не хочется покидать, куда постоянно возвращается наша память в поисках вдохновения. Каким этот усадебный дом запомнился Набокову? В какие литературные параллели спрятал писатель воспоминания о нём? Виртуальная выставка «Очаровательный, необыкновенный дом: архитектурные детали усадьбы "Рождествено"» ищет ответы на эти вопросы и рассказывает о деталях, из которых состоит усадебный дом в Рождествено — в сердце Набоковских земель.
Вы познакомитесь с предметами, которые были приняты в коллекцию музея после пожара 1995 года — все они стали частями усадебного дома и заняли места в его архитектурном облике в разные эпохи. Но здесь эти детали помещены в литературный контекст произведений Набокова, который заставил их «звучать» не только сюжетно, а даже… музыкально.
Исследуя литературу на русском языке, Набоков находил в текстах своих предшественников воплощение одной забавной романтической традиции: в напряжённых сценах сердечных объяснений окно предстает этаким флюгером чувств. Набоков цитирует фрагменты из романа «Отцы и дети»: «Отворите это окно… мне что-то душно». Базаров встал и толкнул окно. Оно разом со стуком распахнулось. Он не ожидал, что оно так легко отворялось; притом его руки дрожали». Или: «Одинцова протянула вперед обе руки, а Базаров упёрся лбом в стекло окна. Он задыхался; всё тело его видимо трепетало». Окно не выдерживает накала страстей — и то растворяется, то хлопает в романтическом тексте.
Такие же говорящие окна можно легко отыскать у самого Набокова, да ещё почти всегда — в каком-нибудь музыкальном контексте. Недаром окна бывшей его усадьбы открываются в романтический парк.
* Цитаты даны по: Набоков Владимир. Собрание сочинений русского периода в 5-и тт. — СПб.: «Симпозиум», 2004.
* В выставке используются материалы фотофиксации усадебного дома 1990 г., проведённой НИИ "Спецпроектреставрация". Фотографии хранятся в архиве музея.
Многочисленные детали внешнего и внутреннего облика здания складываются в единый образ, который формирует наши ощущения, создаёт «атмосферу», которую не хочется покидать, куда постоянно возвращается наша память в поисках вдохновения. Каким этот усадебный дом запомнился Набокову? В какие литературные параллели спрятал писатель воспоминания о нём? Виртуальная выставка «Очаровательный, необыкновенный дом: архитектурные детали усадьбы "Рождествено"» ищет ответы на эти вопросы и рассказывает о деталях, из которых состоит усадебный дом в Рождествено — в сердце Набоковских земель.
Вы познакомитесь с предметами, которые были приняты в коллекцию музея после пожара 1995 года — все они стали частями усадебного дома и заняли места в его архитектурном облике в разные эпохи. Но здесь эти детали помещены в литературный контекст произведений Набокова, который заставил их «звучать» не только сюжетно, а даже… музыкально.
Исследуя литературу на русском языке, Набоков находил в текстах своих предшественников воплощение одной забавной романтической традиции: в напряжённых сценах сердечных объяснений окно предстает этаким флюгером чувств. Набоков цитирует фрагменты из романа «Отцы и дети»: «Отворите это окно… мне что-то душно». Базаров встал и толкнул окно. Оно разом со стуком распахнулось. Он не ожидал, что оно так легко отворялось; притом его руки дрожали». Или: «Одинцова протянула вперед обе руки, а Базаров упёрся лбом в стекло окна. Он задыхался; всё тело его видимо трепетало». Окно не выдерживает накала страстей — и то растворяется, то хлопает в романтическом тексте.
Такие же говорящие окна можно легко отыскать у самого Набокова, да ещё почти всегда — в каком-нибудь музыкальном контексте. Недаром окна бывшей его усадьбы открываются в романтический парк.
* Цитаты даны по: Набоков Владимир. Собрание сочинений русского периода в 5-и тт. — СПб.: «Симпозиум», 2004.
* В выставке используются материалы фотофиксации усадебного дома 1990 г., проведённой НИИ "Спецпроектреставрация". Фотографии хранятся в архиве музея.
Дентикул
Столярное производство, 80-е годы XIX в.
Этот деревянный дентикул или «сухарик» — неотъемлемая часть фасада здания в стиле классицизм. Деталь частично пострадала в результате пожара. Дентикулы украшали усадебный дом по карнизам и по фронтонам. В самых верхних частях фронтонов располагались дентикулы особой формы — в виде ласточкиного хвоста. Такая форма подчёркивала устремленность вверх.
Карниз усадебного дома в Рождествено невозможно представить без многочисленных дентикул.
В романе «Камера Обскура» тема романтической любви подаётся писателем в контексте жестокости и слепоты. Слепая любовь — как и физическая слепота — ведут героя к смерти, и здесь снова звучат не только отворяющиеся окна, но и карнизы. В приведённой сцене слепой герой выбирается на карниз, чтобы залезть в окно, за которым он предполагает найти возлюбленную.
«Он вдруг вспомнил, как отроком в душную летнюю ночь, в чьей-то усадьбе на Рейне, он перелез в комнату к горничной (которая, впрочем, дала ему затрещину и выгнала вон) по карнизу, — но тогда он был лёгок, ловок и зряч. «А почему бы не попробовать? — подумал он с меланхолическим озорством. — Ну, разобьюсь. Не всё ли равно?» Он нашёл свою трость и, высунувшись в окно, повёл ею по широкому карнизу, потом вбок и вверх, к соседнему окну. Чуть звякнуло стекло отворённой рамы. «Как она крепко спит, устаёт за день, возится со мной». Втягивая обратно трость, он зацепил за что-то, трость выскользнула и с мягким стуком упала, закон притяжения, а в общем можно предположить, что окно не на втором этаже, а на первом. Держась за подоконник, он перелез на карниз, нащупал рядом водосточную трубу, переступил через её холодное железное колено и сразу ухватился за следующий подоконник. «Как просто!» — подумал он не без гордости. «Ку-ку, Магда», — тихо сказал он, уже собираясь вползти в открытое окно. Он поскользнулся и чуть не упал в подразумеваемый сад. Сильно забилось сердце».
Владимир Набоков, «Камера Обскура», Т.3, с. 380.
«Он вдруг вспомнил, как отроком в душную летнюю ночь, в чьей-то усадьбе на Рейне, он перелез в комнату к горничной (которая, впрочем, дала ему затрещину и выгнала вон) по карнизу, — но тогда он был лёгок, ловок и зряч. «А почему бы не попробовать? — подумал он с меланхолическим озорством. — Ну, разобьюсь. Не всё ли равно?» Он нашёл свою трость и, высунувшись в окно, повёл ею по широкому карнизу, потом вбок и вверх, к соседнему окну. Чуть звякнуло стекло отворённой рамы. «Как она крепко спит, устаёт за день, возится со мной». Втягивая обратно трость, он зацепил за что-то, трость выскользнула и с мягким стуком упала, закон притяжения, а в общем можно предположить, что окно не на втором этаже, а на первом. Держась за подоконник, он перелез на карниз, нащупал рядом водосточную трубу, переступил через её холодное железное колено и сразу ухватился за следующий подоконник. «Как просто!» — подумал он не без гордости. «Ку-ку, Магда», — тихо сказал он, уже собираясь вползти в открытое окно. Он поскользнулся и чуть не упал в подразумеваемый сад. Сильно забилось сердце».
Владимир Набоков, «Камера Обскура», Т.3, с. 380.
Оконный шпингалет
Металл, конец XIX в.
По словам архитектора, реставратора, директора музея в 1994 – 2006 гг., А.А. Сёмочкина, предмет создан в период, когда усадьбой владели Рукавишниковы (родственники Владимира Набокова по линии матери) или несколькими десятилетиями раньше. Хозяева занимались ремонтом дома и заменой некоторых деталей, не ранее второй половины XIX века. Оконный шпингалет с овальной металлической ручкой (эспаньолетой), прикреплён к деревянной основе деталями с чугунным художественным литьём. Белая краска на предмете потемнела от времени. Такие шпингалеты украшали окна первого этажа усадебного дома.
Металл, конец XIX в.
По словам архитектора, реставратора, директора музея в 1994 – 2006 гг., А.А. Сёмочкина, предмет создан в период, когда усадьбой владели Рукавишниковы (родственники Владимира Набокова по линии матери) или несколькими десятилетиями раньше. Хозяева занимались ремонтом дома и заменой некоторых деталей, не ранее второй половины XIX века. Оконный шпингалет с овальной металлической ручкой (эспаньолетой), прикреплён к деревянной основе деталями с чугунным художественным литьём. Белая краска на предмете потемнела от времени. Такие шпингалеты украшали окна первого этажа усадебного дома.
В рассказе Набокова «Удар крыла» музыкальная тема соседствует с романтизированным звуковым поведением окна — оно открывается и стучит совсем как в романе Тургенева «Отцы и дети».
«Керн вспомнил: ведь в соседнем номере Изабель. Тотчас, как бы откликнувшись его мысли, за стеной легко прокатился её смех. Дважды, трижды дрогнула и рассыпалась гитара. И затем прозвучал и затих странный, отрывистый лай. [...] Затем стукнула рама: Изабель запирала окно. «Неугомонная, — подумал он, — пёс, гитара, морозные сквозняки».
Владимир Набоков, «Удар крыла», Т.1, с. 43.
«Керн вспомнил: ведь в соседнем номере Изабель. Тотчас, как бы откликнувшись его мысли, за стеной легко прокатился её смех. Дважды, трижды дрогнула и рассыпалась гитара. И затем прозвучал и затих странный, отрывистый лай. [...] Затем стукнула рама: Изабель запирала окно. «Неугомонная, — подумал он, — пёс, гитара, морозные сквозняки».
Владимир Набоков, «Удар крыла», Т.1, с. 43.
Балясина
Дерево, столярное производство, XIX в.
Балясина сделана из дерева, между двумя кубическими деталями выточен элемент в виде изящной вазы.
После ремонта проведённого в период, когда в здании располагалась Рождественская школа (вторая пол. XIX в.), балясины портика первого этажа отличались от расположенных на бельведере — балюстрада бельведера состояла из более массивных и разряженных.
Балясины — неотъемлемая часть классического балкона, который, в свою очередь, тоже может быть объектом романтического антуража. Как и в пьесе «Смерть», в повести «Соглядатай» автор исследует вопросы потустороннего существования, и здесь неслучайно, вторя романтической традиции, пространство сцены ограничивается остеклёнными дверями; некоторого комизма романтическому антуражу автор намеренно добавляет «музыкой» пылесоса.
«Но вот, в последний раз жизнь сделала попытку мне доказать, что она действительно существует, тяжёлая и нежная, возбуждающая волнение и муку, с ослепительными возможностями счастья, со слезами, с тёплым ветром. Я поднялся к ним в полдень, и комнаты были пусты, и окна были раскрыты, и где-то жадным, страстным жужжанием исходил пылесос. И вдруг из гостиной, сквозь стеклянную дверь на балкон, я увидел склонённую Ванину голову; Ваня сидела с книгой на балконе, и — как ни странно — это было первый раз, что я заставал её одну».
Владимир Набоков, «Соглядатай», Т.3, с. 87.
«Но вот, в последний раз жизнь сделала попытку мне доказать, что она действительно существует, тяжёлая и нежная, возбуждающая волнение и муку, с ослепительными возможностями счастья, со слезами, с тёплым ветром. Я поднялся к ним в полдень, и комнаты были пусты, и окна были раскрыты, и где-то жадным, страстным жужжанием исходил пылесос. И вдруг из гостиной, сквозь стеклянную дверь на балкон, я увидел склонённую Ванину голову; Ваня сидела с книгой на балконе, и — как ни странно — это было первый раз, что я заставал её одну».
Владимир Набоков, «Соглядатай», Т.3, с. 87.
Дверная петля
Металл, ковка, не позднее начала XX в.
Кованая часть петли для внутренних дверей усадебного дома. Внутренние двери в основном делали из сосны, реже из дуба. Хозяева дома, меняя старые двери на новые, пытались повторять формы дверей XVIII столетия.
В романе «Подвиг» сцена романтического разрыва сопровождается целым оркестром предметов — это и скрипка пилки для ногтей и рояль и, конечно, тема приоткрытой двери, которая вместо скрипа собственных петель впускает духовую секцию.
«Погодя он поднялся и, пиля ногти, принялся ходить взад и вперёд по комнате, и с мягкой улыбкой говорил о житейских мелочах будущей розной жизни (нелепую роль играла при этом карета), — и вдруг, ни с того ни с сего, проходя мимо открытого рояля, двинул со всей силы сжатым кулаком по клавишам, и это было словно в раскрывшуюся на миг дверь ворвался нестройный вопль».
Владимир Набоков, «Подвиг», Т.3, с. 102
«Погодя он поднялся и, пиля ногти, принялся ходить взад и вперёд по комнате, и с мягкой улыбкой говорил о житейских мелочах будущей розной жизни (нелепую роль играла при этом карета), — и вдруг, ни с того ни с сего, проходя мимо открытого рояля, двинул со всей силы сжатым кулаком по клавишам, и это было словно в раскрывшуюся на миг дверь ворвался нестройный вопль».
Владимир Набоков, «Подвиг», Т.3, с. 102
Створка ставен
Дерево, столярное производство, конец XIX в.
Створка ставен с металлическими деталями крепежа повреждена огнём пожара. Ставни украшали окна первого этажа здания и представляли собой створки, состоящие из деревянной рамы и трёхчастного заполнения из тонкой доски. Ставни защищали окна от сильного ветра, холода или непрошеных гостей во время отсутствия владельца, а в жаркий летний день помогали сохранить помещения в прохладе.
Используя в стихотворении образ Глинки, композитора русского романтизма, Набоков удивительно музыкально рисует, как ночь может литься в окно — читатель при упоминании люстры как будто начинает слышать звенящую музыку ночи.
«Из родного дома, где лёгкие льдинки
чуть блестят под люстрой, и льётся в окно
голубая ночь, и страница из Глинки
на рояле белеет давно...»
Владимир Набоков, «В полнолунье, в гостиной пыльной и пышной...»
Окна южной части восточного фасада усадебного дома. 1990 г.
Оконный крючок
Металл, металлоштамповка,
середина XX в.
Металлический оконный крючок сделан из плоской пластины с круглым отверстием для гвоздя; с одной стороны предмет покрыт чёрной краской. Такие крючки применялись для фиксации окна в открытом положении. Множество деталей оконной фурнитуры XIX столетия сохранились к моменту пожара 1995 года, который существенно повредил здание. Эти детали использовались во время последующего восстановления дома
В драме Набокова «Смерть» исследуется тема мнимой смерти — и ярко просвечивает в тексте романтическая традиция, обращение к которой обозначает возможность избавление от кризиса самовосприятия. Как тут обойтись автору без излюбленной темы говорящих, звучащих оконных проёмов?..
«...Это было
здесь, у окна. Мне помнится, ты вышел
из комнаты. Я раму расшатал
и стекла в ночь со вздохом повернули.
Всё небо было звёздами омыто,
и в каменном туманном переулке,
рыдая, поднималась тишина.
И в медленном томленье я почуял,
что кто-то встал за мною. Наполнялась
душа волнами шума, голосами
растущими. Я обернулся. Близко
стояла Стелла. Дико и воздушно
её глаза в мои глядели – нет,
не ведаю, – глаза ли это были
иль вечность обнажённая… Окно
за нами стукнуло, как-бы от ветра…
Казалось мне, что, стоя друг пред другом,
громадные расправили мы крылья,
и вот концы серпчатых крыльев наших –
пылающие длинные концы –
сошлись на миг…»
Владимир Набоков, «Смерть», Т.1, с. 691
«...Это было
здесь, у окна. Мне помнится, ты вышел
из комнаты. Я раму расшатал
и стекла в ночь со вздохом повернули.
Всё небо было звёздами омыто,
и в каменном туманном переулке,
рыдая, поднималась тишина.
И в медленном томленье я почуял,
что кто-то встал за мною. Наполнялась
душа волнами шума, голосами
растущими. Я обернулся. Близко
стояла Стелла. Дико и воздушно
её глаза в мои глядели – нет,
не ведаю, – глаза ли это были
иль вечность обнажённая… Окно
за нами стукнуло, как-бы от ветра…
Казалось мне, что, стоя друг пред другом,
громадные расправили мы крылья,
и вот концы серпчатых крыльев наших –
пылающие длинные концы –
сошлись на миг…»
Владимир Набоков, «Смерть», Т.1, с. 691
База колонны
Дерево, ручная работа, точение, начало XIX в.
Часть базы выполнена из хвойных пород дерева в начале ХIХ века. База состоит из нескольких деталей, соединённых между собой шпонками. Потемневшее от времени дерево детали покрыто трещинами.
В воспоминаниях Набокова одним из самых романтичных образов становится образ его дяди В.И. Рукавишникова — и он неотделим от усадьбы «Рождествено».
«Его александровских времён усадьба, белая, симметричнокрылая, с колоннами и по фасаду и по антифронтону, высилась среди лип и дубов на крутом муравчатом холму за рекой Оредежь, против нашей Выры. В раннем детстве дядя Вася и всё, что принадлежало ему, множество фарфоровых пятнистых кошек в зеркальном предзальнике его дома, его перстни и запонки, невероятные фиолетовые гвоздики в его оранжерее, урны в романтическом парке, целая роща черешен, застеклённая в защиту от климата петербургской губернии, и самая тень его, которую, применяя секретный, будто бы египетский, фокус, он умел заставлять извиваться на песке без малейшего движения со стороны собственной фигуры, — всё это казалось мне причастным не к взрослому миру, а к миру моих заводных поездов, клоунов, книжек с картинками, всяких детских
одушевленных вещиц…»
Владимир Набоков, «Другие берега», Т.5, с. 177 - 178.
одушевленных вещиц…»
Владимир Набоков, «Другие берега», Т.5, с. 177 - 178.
Дверная ручка
Металл, фабричное производство, XX в.
Эта дверная ручка появилась в усадьбе, вероятно, в советский период. Простая утилитарная ручка с замочной скважиной не имеет никаких украшений. Подобные дверные ручки можно увидеть на фотофиксации 1990-х гг.
На фотографии из семейного альбома Рукавишниковых и Набоковых Елена Ивановна, мать писателя, стоит на фоне распахнутых дверей, вероятно, в Вырской мызе. Дверная ручка на этой фотографии — поворотная с запором, шестиугольная в сечении, у основания она декорирована округлым выпуклым узором.
Ухват для водосточной трубы
Металл, ковка, XIX - XX вв.
Такие кованые ухваты крепили водосточные трубы к фасаду.
Шум дождя в водосточной трубе в воспоминаниях Владимира Набокова становится музыкальным сопровождением его свидания с Валентиной Шульгиной на террасе усадебного дома в Рождествено:
«Я гасил фонарик и ощупью поднимался по скользким ступеням. В беспокойной тьме ночи столетние липы скрипели и шумно накипали ветром. Из сточной трубы, сбоку от благосклонных колонн, суетливо и неутомимо бежала вода, как в горном ущелье. Иногда случайный добавочный шорох, перебивавший ритм дождя в листве при соприкосновении двух мощных ветвей, заставлял Тамару обращать лицо в сторону воображаемых шагов, и тогда я различал её таинственные черты, как бы при собственной их фосфористости; но это подкрадывался только дождь, и, тихо выпустив задержанное на мгновение дыхание, она опять закрывала глаза».
Владимир Набоков, «Другие берега», Т.5. с. 287.
Фрагмент водосточной трубы. Вид на карниз южного портика усадебного дома. 1990 г.
Ёрш (гвоздь)
Металл, ковка, сер. XIX в.
Ёрш — металлический гвоздь, который представляет собой плоский заострённый с одного конца стержень. На его гранях сделаны по пять насечек-зазубрин, которые придают дополнительную прочность конструкции, работая как крючки.
Иногда в текстах Набокова романтическая тема подчёркивается в пародийном плане — навыворот. В пьесе «Событие», которая комично показывает изнанку романтизма, появляется неуклюжий герой Барбошин, который в конце произведения переводит разговор на себя, пытаясь романтизировать собственную память, а сам страдает при этом от гвоздя в башмаке, который ранее пытался тщетно и не слишком музыкально заколотить.
«Барбошин: Мне обещали стакан чаю. Я устал. Я озяб. У меня гвоздь в башмаке. (Повествовательно.) Я родился в бедной семье, и первое моё сознательное воспоминание —
Любовь: Вы получите чая, — но под условием, что будете молчать, молчать абсолютно!
Барбошин: Если просят… Что же, согласен. Я только хотел в двух словах рассказать свою жизнь. В виде иллюстрации. Нельзя?»
Владимир Набоков, «Событие», Т.5, с. 516.
«Барбошин: Мне обещали стакан чаю. Я устал. Я озяб. У меня гвоздь в башмаке. (Повествовательно.) Я родился в бедной семье, и первое моё сознательное воспоминание —
Любовь: Вы получите чая, — но под условием, что будете молчать, молчать абсолютно!
Барбошин: Если просят… Что же, согласен. Я только хотел в двух словах рассказать свою жизнь. В виде иллюстрации. Нельзя?»
Владимир Набоков, «Событие», Т.5, с. 516.
Оконная скоба
Металл, ковка, конец XIX в.
Оконная скоба — это часть фурнитуры, которая использовалась для крепления и оформления окна. Скоба вырезана из металлической пластины, с одного конца она украшена двумя завитками с отверстиями для гвоздей. К скобе припаяна прямоугольная петля, металлический гвоздь со временем приржавел.
В автобиографии Набоков выводит романтизированный образ своего дяди Василия Рукавишникова — и здесь, конечно же, дядя в своём очередном романтическом проявлении сопровождается темой открытого окна; и музыка здесь — романтические слёзы, поддерживаемые образом водосточной трубы.
«Вижу нашу деревенскую классную, бирюзовые розы обоев, угол изразцовой печки, отворённое окно: оно отражается вместе с частью наружной водосточной трубы в овальном зеркале над канапе, где сидит дядя Вася, чуть ли не рыдая над растрёпанной розовой книжкой».
Владимир Набоков, «Другие берега», Т.5, с. 187.
Петля для распашных ставен
Металл, ковка, XIX в.
На эти петли крепились распашные ставни усадебного дома. Крепёжная конструкция надёжно фиксировала ставни как в закрытом, так и в открытом положении: в ветреную погоду ставни служили защитой для окон.
В усадебном доме имелись и дверные ставни — их можно рассмотреть на фотографии начала 1910-х гг. из архива музея.
Элементы романтической традиции хлопающих окон и дверей дополняется в рассказе Набокова «Удар крыла» аккомпанементом шуршащих листов.
«Морозный ветер хлестнул его по лбу. В просторной освещённой спальне окно было распахнуто. На широкой постели, в жёлтой открытой пижаме, навзничь лежала Изабель. [...] Тогда Керн, как-то сгорбившись, сказал: — Мне нужна ваша любовь. Завтра я застрелюсь. Ему никогда не снилось, что женщина — хоть и застигнутая врасплох — может так испугаться. Изабель сначала застыла, потом метнулась, оглянувшись на открытое окно, — и, мгновенно соскользнув с постели, пронеслась мимо Керна — с наклонённой головой, словно боялась удара сверху. Стукнула дверь. Листы почтовой бумаги слетели со стола».
Владимир Набоков, «Удар крыла», Т.1, с. 48 - 49.
«Морозный ветер хлестнул его по лбу. В просторной освещённой спальне окно было распахнуто. На широкой постели, в жёлтой открытой пижаме, навзничь лежала Изабель. [...] Тогда Керн, как-то сгорбившись, сказал: — Мне нужна ваша любовь. Завтра я застрелюсь. Ему никогда не снилось, что женщина — хоть и застигнутая врасплох — может так испугаться. Изабель сначала застыла, потом метнулась, оглянувшись на открытое окно, — и, мгновенно соскользнув с постели, пронеслась мимо Керна — с наклонённой головой, словно боялась удара сверху. Стукнула дверь. Листы почтовой бумаги слетели со стола».
Владимир Набоков, «Удар крыла», Т.1, с. 48 - 49.
Ручка от шпангалета
Металл, фабричное производство, конец XIX в.
Металлическая ручка от эспаньолета (прижимного шпингалета оконной рамы). На толстом круглом стержне располагается держатель ручки овальной формы с рельефным рисунком. Стержень вставлен в отверстие декоративной накладки, также декорированной рельефным рисунком.
Металл, фабричное производство, конец XIX в.
Металлическая ручка от эспаньолета (прижимного шпингалета оконной рамы). На толстом круглом стержне располагается держатель ручки овальной формы с рельефным рисунком. Стержень вставлен в отверстие декоративной накладки, также декорированной рельефным рисунком.
Романтическая традиция часто обращалась к средневековью и, в первую очередь, к теме рыцарства. А где рыцарство — там и геральдика. В сцене из романа Набокова «Подвиг» герой Грузинов, раскрывает окно и, освещённый солнцем, превращается в геральдическую фигуру.
«В номере было тесно, темновато, и сильно пахло духами Валентины Львовны. Грузинов растворил окно, на один миг он был как большая тёмная птица, раскинутая на золотом фоне, и затем всё вспыхнуло, солнце, разбежавшись по полу, остановилось у двери, которую бесшумно затворил за собой Мартын».
Владимир Набоков, «Подвиг», Т.3, с. 226.
«В номере было тесно, темновато, и сильно пахло духами Валентины Львовны. Грузинов растворил окно, на один миг он был как большая тёмная птица, раскинутая на золотом фоне, и затем всё вспыхнуло, солнце, разбежавшись по полу, остановилось у двери, которую бесшумно затворил за собой Мартын».
Владимир Набоков, «Подвиг», Т.3, с. 226.
Капитель ионического ордера
Дерево, ручная работа, точение, XIX в.
Дерево, ручная работа, точение, XIX в.
Капитель ионического ордера, изготовленная в начале XIX столетия, украшена двумя волютами и имитацией дубовых листьев. Деталь покрыта многочисленными глубокими и мелкими трещинами, а дерево потемнело от времени.
Колоннада его усадьбы «Рождествено» запечатлелась в сознании Набокова в неразрывной связи с его романтическими свиданиями — и здесь она участвует в целой симфонии вещей, которая льётся из авторской памяти на страницы литературного произведения.
«По истечении почти сорока лет я без труда восстанавливаю и общее ощущение, и подробности его в памяти: шашечницу мраморного пола в прохладной и звучной зале, небесный сверху свет, белые галерейки, саркофаг в одном углу гостиной, орган в другом, яркий запах тепличных цветов повсюду, лиловые занавески в кабинете, рукообразный предметик из слоновой кости для чесания спины — и уже относящуюся к другой главе в этой книге, незабвенную колоннаду заднего фасада, под романтической сенью которой сосредоточились в 1915 году счастливейшие часы моей счастливой юности».
Владимир Набоков, «Другие берега», Т.5, с. 182 - 183.
Колоннада его усадьбы «Рождествено» запечатлелась в сознании Набокова в неразрывной связи с его романтическими свиданиями — и здесь она участвует в целой симфонии вещей, которая льётся из авторской памяти на страницы литературного произведения.
«По истечении почти сорока лет я без труда восстанавливаю и общее ощущение, и подробности его в памяти: шашечницу мраморного пола в прохладной и звучной зале, небесный сверху свет, белые галерейки, саркофаг в одном углу гостиной, орган в другом, яркий запах тепличных цветов повсюду, лиловые занавески в кабинете, рукообразный предметик из слоновой кости для чесания спины — и уже относящуюся к другой главе в этой книге, незабвенную колоннаду заднего фасада, под романтической сенью которой сосредоточились в 1915 году счастливейшие часы моей счастливой юности».
Владимир Набоков, «Другие берега», Т.5, с. 182 - 183.
Музей-усадьба "Рождествено"
Ленинградская обл., Гатчинский р-н, с. Рождествено, ул. Музейная, д. 1
8-931-004-42-53
museum-rozhdestveno@yandex.ru
2022
